Василия Мельниченко называют самым известным фермером России, иногда – самым одиозным, и это как раз тот самый случай, когда непонятно – оскорбление это или комплимент. 22 марта Мельниченко выступит в Пензе в рамках II региональной конференции «Антикризисные технологии 2016-2017». В преддверии этого события корреспондент ИА «Пенза-Пресс» Александр Поляков расспросил его о «золотом» времени для сельского хозяйства, рейдерских захватах и вере
Фразы, которыми Мельниченко описывает российскую действительность (а делает он это не только в СМИ, но и, к примеру, на Московском экономическом форуме), уже стали афоризмами. Вы их, наверное, слышали: «Уровень бреда в стране превысил уровень жизни», «Россия производит хорошее впечатление, а больше ничего не производит». Или недавно нашумевшее: «Не страшно то, что страна наша в заднице, страшно то, что она начала там обустраиваться».
Помимо того, что Мельниченко хлестко говорит, у него есть и более весомые заслуги: он – создатель, пожалуй, первого в СССР частного кооператива, лауреат журналистской премии Артема Боровика, председатель общественной организации «Федеральный сельсовет». Чаще всего последнее время он представляется просто – руководитель сельхозпредприятия «Галкинское» (Свердловская область).
– Василий Александрович, вы занимаетесь сельским хозяйством с 1987 года…
– Я в принципе сельским хозяйством занимаюсь с самого детства. Пас коров с шести лет.
– Это я к тому, что вы работали и во время перестройки, и в 90-е, и сейчас возглавляете сельхозпредприятие. Какой период, по вашему мнению, был лучшим для развития сельского хозяйства?
– Это, наверное, 1984-1993 годы – те десять лет, когда село интенсивно строилось, туда вкладывались средства. Село зарабатывало. А потом выросли цены на энергоресурсы.
Для моего хозяйства [кооператив «Интерьер» - прим. авт.] с 1988-го по 1993-й – это были золотые времена. Мы в 1992 году уже объявили о построении коммунизма. Пускай, символически, но мы могли себе позволить работать без вмешательства государства, не особо на него уповая. Нам государство нужно было по двум причинам: чтобы обеспечивало безопасность и для доступа к ресурсам – чтобы прийти в банк и получить кредит под 1-2%.
– А сейчас сделать так же – вывести государство за скобки, создать частный кооператив – почему нельзя?
– Все возможно, но сделать это снизу уже не получится. Кооперацию надо вырастить, сама по себе она не родится. За последние 20 лет мы усилиями государства девальвировали своих граждан, и сейчас только воля президента, его указ может заставить чиновников на местах начать работать по развитию сельской кооперации.
– Я знаю, вы не верите в программу импортозамещения. Но полтора года назад, в августе 2014 года, когда только вводили антисанкции, разве у вас не было ощущения, что вот настал звездный час для фермеров?
– Нет, конечно. Нам это никак не помогло. Антисанкции вводили по просьбе агрохолдингов, которые 2013 год закончили с убытками и находились в предбанкротном состоянии. Это же был сговор против крестьянства России. Не будь его – не было бы и повышения цен в наших магазинах.
– Ну а как же тогда рост на 3% в сельском хозяйстве по итогам 2015 года, о котором говорил Дмитрий Медведев?
– Вы же знаете, как у нас бывает: на словах всегда что-нибудь на сантиметр больше, а то и на три. Так и наша статистика.
– То есть крупнотоварное производство не гарантирует продовольственную безопасность страны?
– Почему же, крупнотоварное производство обязательно вас обеспечит едой в большом количестве – невкусной, некачественной и дорогой. А крестьянство даст то, что нужно людям – дешевую, разнообразную еду.
– Вы давление агрохолдингов на себе ощутили?
– Я, во-первых, не пустил агрохолдинги на свою землю.
– Как это?
– Драться пришлось. Сильно сопротивляться. Я считал, что они поступают криминальным способом, поэтому сказал: «Если вы постараетесь у меня незаконно забрать землю, да пусть даже и законно, я вас уничтожу».
– Я думал, рейдерские захваты остались в 90-х.
– Они сейчас повсеместно.
– Вы не попали под влияние агрохолдингов и стали прибыльными?
– Мы [сельского хозяйственное предприятие «Галкинское», которое Мельниченко возглавляет с 2008 года – прим. авт.] не получаем прибыль с 2013 года. Балансируем на грани: рубль туда – рубль сюда. Барьером стал 2012 год. Он стал барьером для всего российского хозяйства. После него никакой прибыли нет. Вы же понимаете, те хозяйства, которые поближе к дотациям, субсидиям, за счет этого и получают минимальную рентабельность. И потом – даже если эти предприятия станут платить достойную зарплату своим рабочим и крестьянам, считайте – они убыточные.
– У нас что, совсем нет развитых фермерских хозяйств, которые работают «в плюс»?
– Почему же, есть: кому-то повезло, другой успел перестроиться, у третьего зоотехника хорошая была – вот они более-менее выживают. Год на год не приходится. Бывают годы, когда и урожайность, и цена благоприятствуют. Люди купят себе машину и довольны. Но технологического развития никакого нет. На него просто нет денег. А нынешняя так называемая банковская система не позволяет нам мечтать о развитии. Это не институты финансового развития, это обычные обменные пункты валюты.
– Вы в прошлом году много говорили о сложностях с кредитованием полевых работ…
– В том числе. Банки просто объявили бойкот и не дали нам возможности работать так, как надо. И мы сеяли дрянь, и такую же дрянь убирали осенью.
– А на этот год у вас какие прогнозы?
– Я думаю, ситуация будет усугубляться тем, что значительно выросли цены на запчасти для сельхозмашин, на минеральные удобрения, и никакими указами никто не поможет. Нужна кардинальная смена курса развития агропромышленного комплекса. Поэтому я считаю, что здесь ничего другого не выходит, как договариваться с президентом, потому что он единственное в стране [официальное] лицо, в которое люди не плюют и не кидают башмаками.
Нам нужна многопрофильная экономика в сельских территориях, нам нужна аграрная заселенность территорий, нам нужно сделать так, чтобы ни одна больница не могла закрыться, потому что в поручениях президента ни слова нет о закрытии больниц и школ. Значит, нужно просто добиться выполнения поручений – жестко стоять на этом.
– Первый съезд вашей общественной организации «Федеральный сельсовет» прошел в 2014 году. 6 марта 2016 года состоялся внеочередной съезд, на котором вы выступили за льготное кредитование сельхозпредприятий, за запрет бюджетного финансирования агрохолдингов. В резолюциях вы рекомендуете местным органам власти взять на себя ответственность за создание рабочих мест – все это те же проблемы, что и два года назад. Получается, власть вас просто не слышит?
– Почему же не слышит? Вся центральная пресса про нас писала, нас допускают до телеканалов. Страна готова это обсуждать. Мы ведь обращаемся не столько к правительству, сколько к народу. Это народ должен говорить, что делать – он же единственный источник власти. И мы просто обязаны сегодня выяснить, кто пьет кровь с этого источника.
Мы сейчас составляем список из 21 делегатов съезда, которые пойдут на встречу с главой администрации президента [Сергеем Ивановым]. И там будем решать, как все-таки нам организовать при президенте контролирующий орган, который взял бы на себя координацию работы министерств и заставил их выполнить поручение по развитию сельских территорий и малых городов России.
– И президент на это сразу пойдет?
– Обязательно пойдет, если это необходимо народу и стране. Он же не самоубийца. Если это нужно 146 миллионам российских граждан, это обязательно будет принято и сделано.
– «Федеральный сельсовет» - это структура вне политики. Самим фермерам нужна политическая партия?
– Обязательно. Нас, крестьян, – 37 миллионов человек, а если считать с малыми городами, то мы хоть завтра в состоянии взять большинство в Думе.
– То есть у фермеров есть некая консолидация?
– Не только у фермеров – ни у кого ее толком нет. Будем говорить, хорошо консолидируются у нас только бандиты. К сожалению, народ у нас неорганизованный. К сожалению, есть в нас вот эта исконная российская бзделоватость – все время мы хотим повернуть и быть крепостными.
– Вас называют самым известным фермером России. Я попытался вспомнить, кого-то еще из фермеров, чье имя на слуху. Пришел на ум только [Герман] Стерлигов, и то с большой натяжкой.
– Ну, он же не фермер. Он – прекрасный парень, работает, семейственность у них и тому подобное. Но 500 рублей килограмм хлеба не может стоить, у нас покупателя нет такого.
– Получается, фермер – человек абсолютно непубличный.
– Мы о себе не заявляем, потому что некогда все. У меня как-то так получилось, что пресса меня нашла. Но я ведь тоже не совсем фермер. Я много публиковался, у меня есть премии журналистские и другие награды – за разработку новых строительных материалов, за разработку кремниевой продукции. Мы нетипичны. Но именно такими крестьяне и должны быть.
– И много таких крестьян?
– Конечно, вы что?! А разве Гагарин, Королев – они не оттуда вышли, не из рабочих и крестьян? Вы знаете, редко кто из олигархов ставится кем-то и чем-то, кроме пожирателя денег.
И, я думаю, что когда 18 сентября власть возвернется в страну, у нас добровольно много людей поедет в Сибирь – осваивать Магадан и все такое дело.
– Вы сами в Думу не собираетесь?
– На самом деле, предложения поступают. Но я сторонник того, что если человек вышел на пенсию, то он должен думать о том, как нянчить внуков, немножко обязательно думать о том, чтобы в рай попасть, а не сидеть в Думе, мхом зарастать и страну в пропасть толкать. Если ты не уверен, что проживешь до 100 лет, то как ты в 70 можешь планировать программы на следующие лет 30? Как-то нелогично.
Но я не вижу, чтобы молодые рвались взять власть в свои руки и начинать правильно жить. Может быть, это время такое: и Владимир Владимирович – пенсионер, и я – пенсионер, и мы все равно будем вынуждены спасать свою родину. Что же делать, если больше некому.
– То есть пойдете в Думу?
– Не исключено, но желания, честно говоря, нет. Я бы хотел работать, как работаю. У меня столько планов – мне нужен какой-то доступ к ресурсам, чтобы я завершил то, что начал делать. Мы ведь много земли оформляем себе для работы, много залежалых земель надо распахивать. Я не думаю, что если я окажусь в Думе, мне будет так важно пахать. Если там 600 тыс. рублей в месяц дают, так это можно с ума сойти и ничего вообще не делать.
